Елена Лукаш: "У дела Гужвы нет никаких перспектив. Оно никак началось и ничем не закончится"

14:46, 30 июня 2017

Адвокат, экс-министр юстиции Елена Лукаш в программе "HARD с Влащенко" на телеканале Zik рассказала подробности дела против главного редактора сайта "Страна" Игоря Гужвы, интересы которого она отстаивает. "Страна" публикует полную расшифровку эфира.

Наталья Влащенко: Мы в эфире, и я вот с чего хотела бы начать. У адвоката всегда есть какие-то проблемы, которые связаны с безопасностью. И ваши клиенты как-то наводят на мысль о том, что вам должно быть страшно время от времени. Бывает страшно? И как вы обеспечиваете собственную безопасность?

Елена Лукаш: Наташа, я живой обычный человек, и мне, конечно, бывает страшно. Я провела несколько волнующих дней в деле Гужвы, и уже сегодня Генеральная прокуратура бегала с повесткой за моей мамой. В меня бить не получается, вот и бьют по самому родному.

Наталья Влащенко: А что с мамой, при чем мама в деле Гужвы?

Елена Лукаш: Ну потому что когда ты не можешь ударить по большому, ты бьешь по самому дорогому. Нет, бьют по мне, чтобы я занялась мамой сейчас, занялась проблемами домашнего характера. За последние три с половиной года только за двумя моими крошками, за дочками, никто не бегал. Все члены моей семьи на собственном опыте узнали, что такое государственная машина и что такое попытка задавить, закрыть рот. Поэтому сегодня была моя мама. Вот завтра я не знаю. Конечно, как только ты входишь в резонансный процесс или позволяешь себе критиковать власть – ожидай человека, который заявит о вымогательстве, следователя с повесткой…

Наталья Влащенко: А у вас есть оружие или право на ношение?

Елена Лукаш: Нет.

Наталья Влащенко: Охрана?

Елена Лукаш: Да, охрана есть. Я обеспечена охраной, и я веду здоровый образ жизни, я никогда не остаюсь одна, я занимаюсь личной безопасностью. Я крайне признательна всем неравнодушным людям, которые мне помогают ею заниматься. И тем не менее, несмотря на эти очень большие издержки, когда бьют по родне, - это очень больно. Но я могу сказать: я не боюсь.

Наталья Влащенко: Вчера мы праздновали День Конституции и вас, как бывшего министра юстиции, спрошу: вы не находите, что есть проблема – и это проблема не последних дней, а это нарастающая проблема последних 20 лет, - что, знаете как это бывает, видео есть, а аудио не совпадает? Статьи в Конституции есть, но все больше и больше статей просто не выполняются? Видите ли вы в этом проблему и как, вы считаете, можно было бы войти назад в правовое поле? Потому что невыполнение Конституции – это очень серьезные вещи.

Елена Лукаш: Я лично День Конституции не праздную. Праздновать на самом деле нечего. То, что сейчас осталось от этого документа, это только воспоминания о ряде норм, которые раньше работали. Нет больше никаких прав, свобод, гарантий. Есть документ, который все игнорируют и который не отвечает требованиям времени.

Одна из моих самых больших идей и желаний – это чтобы моя любимая родина получила новую Конституцию. Актуальную, соответствующую требованиям времени, честную, в которой каждый регион был бы сильным и равным среди равных, которая гарантировала бы уважение к разности, уважение к правам людей. И я хотела бы, чтобы эта Конституция была принята на референдуме. Ведь сколько еще должно пролиться крови, сколько еще мы должны учиться ненавидеть друг друга, чтобы понять, что последние три с половиной года изменили очень многое в нашей жизни, в наших душах. И ответ нужно искать не во внешнем и внутреннем враге, а в себе. Я поэтому выступаю за то, чтобы назвать это как хотите, но я за сильные самостоятельные регионы, которые могут принимать свои решения. Я за слабый "ритуальный" центр. Я вижу эти упавшие стяги-хоругви, которые только воруют и не обеспечивают никому ни безопасность, ни право, ни закон. Я за самостоятельные регионы, которые будут иметь свои права и их реализовывать.

Наталья Влащенко: Смотрите, сегодня идет такая дискуссия. Президент в честь Дня Конституции, насколько я понимаю, наградил государственными наградами какое-то количество людей, и среди них есть Герега и Атрошенко, которые голосовали за законы 16 января. Дискуссия идет вот о чем: дескать, эти законы были недемократическими, такими, такими и такими, и как президент мог их наградить. Возможно, я сейчас вынесу за скобки это все. Скорее всего, так оно и есть. Но мне кажется, мы дискутируем о каких-то вещах, которые важны, но ведь не менее важно, что эти люди, которых награждают, имеют бизнес в России, бизнес в Крыму, они организовали систему, которая является коррупционной, и об этом никто не дискутирует. Должно ли общество разграничивать, что есть более важно, а что менее важно?

Елена Лукаш: Во-первых, я хочу поздравить всех награжденных и высказать свое удивление, что все остальные народные депутаты, которые голосовали за законы 16 января, до сих пор не награждены указом президента Порошенко. Это было бы справедливо, если одни депутаты получили от него награды, почему бы другим не получить. Но это шутка.

На самом деле, что касается законов 16 января, то это бархатные, плюшевые законы, соответствующие евростандартам, которые давно уже приняты действующим режимом в гораздо более жестких редакциях. Я заявляю это ответственно: они приняты и все действуют. Никто этого не заметил и никто на это не отреагировал. Молчат удивленно и уклончиво правозащитники, молчит пресса. Абсолютно все законы, которые принимали 16 января, кроме одного – изменение в Уголовный кодекс о клевете, - сейчас имплементированы в действующем законодательстве Украины. Они работают, и все молчат, и правозащитники сделали вид, что ничего не произошло. И подала их новая власть, и голосовала за них новая власть, и подписывал их новый демократический президент.

Но на самом деле и они не нужны. У нас сейчас все очень просто: ты или раб, или враг. И особых юридических изысков никто не ищет. Наташа, вы не хотите быть рабом – значит, вы враг. 110 и 111 (статьи) Уголовного кодекса – государственная измена, сепаратизм, финансирование сепаратистов, покушение на государственный строй – пожалуйста, вы посмотрите, по каким статьям задерживаются люди.

Наталья Влащенко: Это серьезное утверждение, что все эти законы имплементированы. Можете ли вы подготовить сравнительную таблицу?

Елена Лукаш: Я не раз писала об этом на Фейсбук, конечно.

Наталья Влащенко: Подготовьте, я тогда возьмусь написать об этом. Я люблю конкретику. Если такая таблица будет, тогда мы ее обсудим.

Дело Гужвы, из-за которого я вас и пригласила. Очень много обсуждается в обществе. Очень много ссор на эту тему. И люди из разных политических лагерей, одни поддержали Игоря Гужву, другие нет. Будем говорить только о фактах. Один вопрос на эту тему вам задам. Многие говорят: даже если он не просил эту взятку, уже одно то, что у него пророссийское издание и прокремлевское финансирование, уже говорит о том, что он как Аль Капоне. Его посадили за налоги, вот и Гужву надо посадить пусть даже за воображаемую взятку. Существует ли экспертиза? Вы же юрист на эту тему. Можно ли доказать конкретно, что какое-то издание является пророссийским, например, или что оно финансируется из Москвы? И если это возможно, то как это сделать?

Елена Лукаш: Это на самом деле очень смешно. У нас любая критика… Вот сейчас ты себе не можешь позволить ничего. Сейчас я буду критиковать президента, и через пять минут комментарии Фейсбука увидят: шатун, рука Москвы, кремлевский агент, и так далее. Это очень удобно. Любая критика. Вот Гужва и Страна.ua позволили себе говорить о пленках Онищенко и тут же получили: "рука Москвы", "кошелек Газпрома", как угодно.

Наталья Влащенко: Игорь, кстати, открывал финансирование? У него открытое финансирование?

Елена Лукаш: Все вопросы о финансировании можно задать "Стране", и я уверена отчего-то, что бухгалтерия в полном порядке. По крайней мере, я брала справку о доходах Игоря, прилагая ее к материалам уголовного дела, и было все абсолютно нормально, законно платятся налоги, работает сайт. Вопрос в клише. Вот мне не нравится, что вы делаете, Наташа, - все, вы "шатун", я чувствую в вас пророссийскую нотку, вы агент Кремля. Замолчите, какие пленки Онищенко, вас Кремль попросил! И это происходит везде. У нас же страна с идеальной раскрываемостью, мы первые в мире впереди планеты всей. У нас преступление раскрывается за три минуты до его совершения. И всегда мы знаем, чья длинная рука его совершила. Неважно, это убийство Вороненкова, или дело Гужвы, мы всегда знаем, кто это. Это штамп, от которого нельзя отмыться.

Наталья Влащенко: Все эти идеологические штампы использовались, что греха таить, в разные времена.

Елена Лукаш: Такого разделения, такого контраста, такой науки ненависти не было никогда. У нас же сейчас политики и многие СМИ – это средства массового уничтожения.

Наталья Влащенко: Сейчас мы вернемся к делу Гужвы, но я хотела бы заметить, что там, где пролилась кровь, неудивительно, что может быть такая ненависть. Погибло много людей – на Майдане, на востоке. А ничто так не разделяет людей, как кровь, к сожалению. У кого-то погибли отцы, у кого-то дети, и простить это и забыть невозможно.

Вернемся к делу Игоря Гужвы. Основные обвинения – в том, что он вымогал взятку у народного депутата. Вы присутствовали при задержании? И кто присутствовал?

Елена Лукаш: Да, я присутствовала при задержании, и сразу начнем с того, что Игорь Гужва невиновен и не обвиняется. Он подозревается. Это очень важно. Что говорит наш народный депутат – я позволю себе цитаты. "Этот человек и его редакция три месяца тому начали вымогать у меня деньги за непубликацию определенных материалов". В выступлении с трибуны Верховной Рады Украины. Начну с самого начала. Ко мне Игорь Гужва обратился 11 января 17 года. Мы не очень хорошо с ним тогда еще были знакомы…

Наталья Влащенко: Я, кстати, очень удивилась, когда увидела пост Игоря "В редакции идет обыск", и первый комментарий был ваш. Вы написали "Еду".

Елена Лукаш: Да, потому что у меня был заключен договор 11 января, и мы сделали много красивых фотографий вместе в этот день. Игорь сказал мне тогда честно: "За мной следят. Я буду публиковать пленки Онищенко, я буду публиковать другие очень резонансные расследования, они очень сильно не понравятся власти. Я не нахожусь в оппозиции к власти, я нахожусь в оппозиции к преступлениям. Мне кажется, мне нужна ваша защита". И мы заключили договор.

Наталья Влащенко: А почему он к вам обратился? Он как-то объяснял это?

Елена Лукаш: Он понимал, что преследование его будет от политиков, и чувствовал, наверное, что только человек с политическим опытом сможет оценить ситуацию лучше, чем обычный юрист.

Наталья Влащенко: То есть полгода назад он фактически к вам обратился.

Елена Лукаш: Да. Полгода назад Игорь уже знал, что за ним следят, что его будут преследовать, что его попросят не публиковать материалы, что у него будут проблемы.

Наталья Влащенко: Какие конкретно материалы его просили не публиковать?

Елена Лукаш: В материалах дела написано, что это материалы о личной жизни Линько и политической деятельности Радикальной партии. Но я не знаю, что может быть смешнее. Личная жизнь Линько? А кто такой Линько? Народный депутат от Радикальной партии, которому 30 лет, который не женат, детей у него нет. Его личная жизнь настолько неинтересна, как и сам Линько, что никто бы в жизни не подумал что-то о нем публиковать. Вот сидит человек у вас в эфире и не может вспомнить о том, например, что он учился в университете. А кстати, он сообщал публично, что он учился в университете, он у нас геофизик и в 2008 году он закончил Киевский национальный университет.

Наталья Влащенко: В эфире Дмитрий Линько говорил, насколько я помню, что он занимался в "Братстве" общественной деятельностью и работал в IT-бизнесе и в страховом бизнесе.

Елена Лукаш: При регистрации кандидатом в депутаты в ЦИК он сообщил письменно, что общественной работой никогда не занимался.

Наталья Влащенко: Да? А чем же он занимался в "Братстве"? Он говорил, что занимался общественной работой и помогал какие-то выборные кампании проводить Радикальной партии.

Елена Лукаш: Этот человек, которого "шантажировал" сам Игорь Гужва, как свидетельствует его официальная биография, был политическим аналитиком. Он, правда, не смог этого вспомнить, но 4 года, как свидетельствует его официальная автобиография, которую он дал согласие опубликовать и распространять, он был аналитиком. Это практически была Академия наук, но называется по-другому: Институт проблем региональной политики в должности политический аналитик. Этот институт возглавляет Дмитро Корчинский. Думаю, этот институт состоит из стула, стола, Дмитрия Корчинского, каких-то правоустанавливающих документов и собаки.

Наталья Влащенко: Но это же зарегистрированное учреждение?

Елена Лукаш: Юридическое лицо будем все изучать – и как работал политический аналитик, была ли зарплата – вот тут я сомневаюсь. Если человек не мог вспомнить, где он четыре года работал, наверняка это не отражено в его трудовой книжке, наверняка соцвыплаты и налоги не оплачивались, и есть вероятность того, что в Центральную избирательную комиссию он предоставил недостоверную информацию. Правда, мы сейчас не будем этого утверждать. Просто проверим. Такой человек, загадочный.

Наталья Влащенко: С одной стороны, вы говорили, что в деле Дмитрия Линько и Игоря Гужвы Линько утверждал, что они знакомы, они встречались и он его шантажировал очно. На эфире сам Дмитрий Линько говорил, что он не встречался. Один раз случайно пересекся на эфире с Гужвой и больше никогда с ним не встречался. А с ним встречался какой-то другой таинственный человек. До таинственного человека мы еще дойдем. Как вот эти разночтения, в конечном итоге в обвинении, они во что превратились?

Елена Лукаш: В публичной сфере Линько утверждает, что именно Гужва и его редакция три месяца назад начали вымогать у него деньги за непубликацию материалов. В материалах уголовного дела, с которыми я уже ознакомилась, есть три документа – два допроса Линько и его заявление в прокуратуру. Везде он называет ситуацию со звонками и вымогательством "неизвестный мне человек мужского пола". Он очень аккуратен в уголовных делах. И если на трибунах он поливает грязью меня, Гужву, неважно кого, то в показаниях он прямо на Гужву нигде не указывает. Но следствие откуда-то сделало невероятный вывод, что Игорь Гужва звонил дважды Линько по открытой связи и сказал: "У меня есть материалы компрометирующего характера в отношении вас и Радикальной партии, и если вы не принесете деньги, я их опубликую". Но это смешно.

Наталья Влащенко: А есть записи, которые это подтверждают?

Елена Лукаш: Нет аудиозаписей, нет фоноскопических экспертиз, я не знаю, откуда это известно.

Наталья Влащенко: Линько не указывает на Гужву в своих показаниях. Аудиозаписи звонков нет. Из чего выплывает, что этот человек был Гужва?

Елена Лукаш: Экспертиз, которые бы подтверждали трафики, азимуты, тоже не проводилось. Фоноскопических голосовых экспертиз не проводилось. Из чего следствие выходит на Гужву? Ни из чего.

Наталья Влащенко: Хорошо. Нам дают опубликованные видеозаписи. Я их смотрела. Во-первых, я не знаю, насколько можно материалы дела публиковать до суда? Это правильно, неправильно?

Елена Лукаш: Пользуясь случаем, хочу сказать огромное спасибо генеральному прокурору и его пресс-секретарю. Столько, сколько они сделали для развала дела, не сделала вся защита, вместе взятая. Потому что эти пленки – результат монтажа. Мои источники в ГПУ, которым я очень доверяю, утверждают, что это звук, подклеенный под видео. Некий звук без фоноскопической экспертизы подклеен под видео видеонаблюдения. Потом обрезан, смонтирован и выложен на Фейсбук. Поэтому нужно покупать красивую мусорную корзинку для этих "доказательств". Это уже не доказательства.

Наталья Влащенко: А какой смысл это делать?

Елена Лукаш: Это телепрокуратура, они хотят победить в публичном пространстве. Вот какой смысл был генеральному прокурору выставлять фото денег, якобы найденных в редакции "Страны"? Идет в публичное пространство сигнал: Гужва вымогал 20 тысяч долларов. Идет второй сигнал: в редакции "Страны" нашли 10 тысяч долларов. Сразу идет сигнал от генерального прокурора с фотографией денег. Я считаю купюры – 83 купюры. Где делись остальные деньги? Это что, комиссионные фотографу? Что это вообще за фотография? Какой смысл этим заниматься? Фабриковать это дело? Ну вот представьте себе: обыск проходил без решения суда, без адвокатов, адвокаты не допускались, без видеофиксации. Если в полиции были так уверены в виновности – включите видеокамеры и покажите нам все. И обыск сопровождался диджейством пресс-секретаря генерального прокурора.

Наталья Влащенко: Но прокуратура утверждает, что эти деньги помечены. И у Гужвы в портфеле обнаружены именно эти деньги. Что сам Игорь говорит? Откуда у него в портфеле появились эти деньги?

Елена Лукаш: Возьмите мой кошелек, подержите.

Наталья Влащенко: В смысле? Вы хотите мне в прямом эфире дать взятку?

Елена Лукаш: Я хочу показать, что случилось с Гужвой. Открывайте кошелечек. Что там?

Наталья Влащенко: Там 100 долларов, я на всякий случай не буду их брать.

Елена Лукаш: Можете посмотреть на них, может, заметите что-то необычное.

Наталья Влащенко: Нет, не вижу.

Елена Лукаш: Смотрите, видеофиксация обыска не производилась совсем. Пакет или иной носитель денег порошком специальным не посыпался, деньги не метились. Номера купюр были переписаны, но никакой краской их не метили, отпечатки пальцев не снимались. Вот вы сейчас взяли кошелек, теперь тут есть ваши отпечатки пальцев. А ваши пальцы в краске – мы же играем сейчас в телепрокуратуру. Эти деньги я увидела на столе между двумя полицейскими, сложенные в стопочку и перевязанные резиночкой. Понятые, которые приехали вместе с полицией, уехали на машине полиции – я видела это лично, это такие специальные понятые, которых привозят, как куклу на чайник, ставят, они отворачиваются лицом к стене, как люди, привыкшие к конвою, и все. Почему не метились краской деньги и пакет? Потому что полиция точно знала, что Гужва к ним не прикасался. Ни к пакету, ни к деньгам. Почему они ворвались без решения суда? Потому что они точно знали, что деньги сейчас нужно обнаружить, потому что пришла такая команда. А если они пойдут за решением суда, может случиться что-то необъяснимое.

Наталья Влащенко: Давайте так, вы считаете, что это был подлог, что они с собой деньги привезли? Или деньги были уже в редакции, когда они зашли?

Елена Лукаш: Я не знаю, каким образом деньги попали в редакцию. Я могу точно утверждать, что адвокатов в дело не допускали очень долго, и допустили только меня одну. Что понятые отворачивались. Что процесс видеофиксации обнаружения этих денег не производился. И что гужвиных отпечатков там не было и быть не могло. Поэтому что произошло на самом деле – на этот вопрос даст ответ следствие. И мы очень скоро это узнаем.

Наталья Влащенко: То есть факт передачи денег не зафиксирован?

Елена Лукаш: Конечно нет.

Наталья Влащенко: А что это за человек сидит в ресторане, которого все видели на видео, какой-то в очках. Кто это такой и что это за встреча?

Елена Лукаш: Игорь пояснил этот момент. Это некто Филипковский, которого, судя по пленке, постоянно провоцирует Игоря, спрашивает сколько это будет стоить, как мы можем на это повлиять. То есть он провоцирует Игоря на какие-то вопросы. Я думаю, что это лицо не просто так появилось рядом с Игорем.

Наталья Влащенко: Но раз Гужва пришел к нему на встречу, значит, он знает его? Он же не такой человек, чтобы ходить на встречи к кому попало?

Елена Лукаш: Это человек, который попал к нему по протекции большого очень уважаемого друга. И он выслушивал его предложения на рынке. Вы видите со слов, которые звучат в эфире, Игорь не то что не вымогал. Давайте начнем вот с чего. Вот эти все разговоры вокруг денег, "Страны", редакционной политики, размещения материалов, - это вопросы репутационные. А я сейчас говорю об уголовно-правовых вопросах. Гнев и месть Гужве и "Стране" за их критические публикации нашли свое выражение не в альтернативной информации и не в правде, а в мести. Ни до чего умнее они не додумались, как состряпать эту дешевую историю с 10 тысячами и вымогательством. Вы на пленках угрозы слышали? Требования слышали? А ведь это основные элементы вымогательства.

Наталья Влащенко: Был ли у Гужвы контакт хоть с кем-то из Радикальной партии раньше? Звонили ли они, просили ли что-то снять?..

Елена Лукаш: Это очень интересно. Я не могу отвечать за все контакты Гужвы. Но с чего все началось? Все началось с визитки. Это уже мем в нашей стране. На первой странице документа, который называется "Подозрение", написано, что помощник народного депутата Линько, гражданин Волощук, побывав в редакции "Страна.ua", оставил там визитку Линько. Надо полагать, впоследствии, осмотрев эту визитку, коварный план возник в мозгу у Гужвы, и он начал звонить ему по открытой связи. Дважды звонил с требованием передать ему 20 тысяч долларов за нераспространение материалов о деятельности Радикальной партии. И самый главный вопрос: а предмет вымогательства что? Чего мы такого не знаем о деятельности Радикальной партии и личной жизни ее членов? Когда люди идут в политику, даже когда в ЦИК регистрируются, они дают согласие на распространение данных о себе. Они понимают границы критики по отношению к себе. А что такого мог знать Гужва?

Наталья Влащенко: Насколько я знаю, эта статья не предполагает взятия под стражу. Или предполагает?

Елена Лукаш: В данном случае всегда будет альтернативная мера пресечения – залог. Полиция знала, что будет залог. Мы только не понимали его размер.

Наталья Влащенко: Пока он сидел, кроме адвоката, к Гужве что-то приходил с какими-то предложениями, кто-то с ним беседовал?

Елена Лукаш: Нет. Но, возможно, появятся какие-то ходоки.

Наталья Влащенко: Он сейчас под домашним арестом?

Елена Лукаш: Нет, у него все хорошо, он находится на своем рабочем месте под личным обязательством. Залог за него внесен. Он готовится к апелляции.

Наталья Влащенко: Какие перспективы у этого дела?

Елена Лукаш: Никаких. Это грязное сфальсифицированное нечто. Оно никак началось и ничем не закончится. То, что мертво, повторно умереть не может.

Наталья Влащенко: А что с делом 2014 года о неуплате налогов против Гужвы?

Елена Лукаш: У Игоря на сегодня есть 4 дела. В 2 их них он свидетель. И плюс еще это дело о вымогательстве и дело о налогах. Ничего, дело медленно сдыхает, как и все остальные.

Наталья Влащенко: А почему так долго тянется?

Елена Лукаш: Потому что нет ничего. Наши правоохранители – мастера одноходовки. Схватили, ты заложник, иди на сделку. Ты не испугался – не обеспечили доказательства, и дело сдыхает. Какое дело у нас дошло до суда? Я не говорю про Гужву.

Наталья Влащенко: Но есть же какая-то логика событий. Если дело лишено юридической перспективы, какой смысл было вот это все делать? Я хочу понять, где собака зарыта.

Елена Лукаш: А назовите мне хоть одно дело, где был смысл и прагматика. Уходим от вопроса Игоря Гужвы. Есть хоть одно дело, которое доведено до конца?

Наталья Влащенко: Депутат Виктор Чумак на эфире сказал, что проблема Гужвы в том, что он публиковал пленки Онищенко, и они очень не нравятся Администрации президента. После него был Назар Холодницкий, и он сказал: Мы готовы с господином Онищенко контактировать, выслушать его и все записать. Мы ему предлагаем встретиться в Британии, но он пока отказывается. Почему, с вашей точки зрения, Онищенко не готов общаться с Холодницким, Сытником, но готов общаться со "Страной"?

Елена Лукаш: Наверное, вопрос доверия. Как я могу, например, доверять Холодницкому и Сытнику? Я лично сталкивалась с их работой, и это чудовищно. Это непрофессионализм.

Наталья Влащенко: Разве ваши дела были в НАБУ? Они же были в прокуратуре.

Елена Лукаш: Мои дела попали в САП и НАБУ, мое дело они изучали несколько дней и вернули в ГПУ. Сказали: этим мусором занимайтесь сами. Я бывала на допросах в НАБУ и могу сказать, что это, наверное, самые низкоквалифицированные следователи, которых я видела в своей жизни. И при этом самые гонористые, самые самоуверенные, они насмотрелись фильмов про Джеймса Бонда. Посмотрите, как умерло дело о черной кассе Партии Регионов.

Наталья Влащенко: Холодницкий не сказал, что умерло это дело, но сказал, что к Манафорту вопросов нет. Но я спрашивала только про Манафорта.

Елена Лукаш: А больше уже ни к кому вопросов нет.

Наталья Влащенко: Вы же были по ту сторону баррикад. А как вообще оплачивалось это все? И еще у меня есть немного странный вопрос. Когда возникло дело о Гужве, в сети появились разговоры, что в журналистском мире плата за информацию – обычное дело. И что платили многим журналистам отдельные люди. И я тоже слышала об этом. Аутентична ли эта амбарная книга и есть ли там оплата такого рода?

Елена Лукаш: Книга эта не аутентична, это полная ересь. Я лично изучала свои записи. Человек, который быстро стряпал, не совсем понимал, кто чем занимается в штабе. Вот там написано, что я занималась переводом сайтов. Я, юрист, занималась переводом! Там так написано, и кто-то за меня расписался. Это чистая грязь. И глядя на свои записи, как я могу верить в достоверность других? Это было инспирировано людьми, которые хотели помочь определенной партии и определенному кандидату в Америке начать скандал в Украине. Это сумасшедшая глупость, которой не верил никто ни одной минуты.

Наталья Влащенко: Вы считаете, что дело Гужвы будет закрыто в ближайшее время?

Елена Лукаш: Нет, я считаю, что дело Гужвы будет еще долго тянуться. Но как признать публично свое поражение? От Гужвы отстанут, поняв бесперспективность подозрений. И оно будет тихо пылиться. Это будет его четвертое дело. Потом появится пятое. Я думаю, что он сильно насолил власти, поэтому я его лично предупредила, что ему нужно готовиться к новым провокациям. Я думаю, что Гужву будут продолжать ловить и пытаться посадить в тюрьму. Он готов, он не боится. И я лично тоже готова.

Наталья Влащенко: Вы часто посещаете места не столь отдаленные, когда ведете дела. Изменилось что-то? Нам всем говорят о реформе пенитенциарной системы. Что изменилось и какие условия содержания людей?

Елена Лукаш: Тюрьма есть тюрьма. Ничего не изменилось и не изменится еще лет сто. Тяжелые условия. Никому не пожелаю лично изучить эти условия.

Наталья Влащенко: А будет реформа, как думаете?

Елена Лукаш: Я думаю, что после слова "реформа" уже нужно начинать смеяться в нашей стране.

Наталья Влащенко: 14 год был для вас серьезным стрессом, и долго вы довольно демонстративно показывали, что вас больше не интересует политика. Но потом все-таки вы начали втягиваться в очередной раунд, взялись за новые дела. Зачем вы это сделали?

Елена Лукаш: Я достаточно долго верила в то, что смогу доказать свою непричастность к придуманным преступлениям. У меня это даже получалось. Я прошла около 10 уголовных эпизодов, и все они растворились в тумане. И вот в один день ко мне пришли так же, как и к Гужве. И могут прийти к вам. Чтобы показать свои сытые лица гражданам Украины и показать, что они работают. Деятельность показывать надо. Они же конкурируют с артистами. Они ко мне пришли, и у меня не осталось выбора, кроме как защищаться. Что касается людей, дела которых я веду, это близкие мне люди или по духу или по жизни. Я не веду дела на платной основе, я не зарабатываю на этом. Это важные для меня дела. Я не собиралась вести дело Гужвы, я просто видела, что он в опасности, и выехала, зная, что будет масса адвокатов. Но из всех пустили только меня. Нам удалось поймать лицо, возглавляющее следственные действия, было очень много видеокамер, и я сказала ему: я адвокат, вы не допускаете меня, вот еще рядом адвокаты. Он исчез за дверью и потом крикнул: зайдет только Лукаш.

Наталья Влащенко: О ваших подзащитных. И к господину Ефремову, и ко многим другим есть вопрос у огромного количества людей в обществе. Вы же понимаете, что если бы в стране все было нормально, не вышло бы столько людей с протестами. Невозможно, ни одна спецслужба, ни американская, ни российская, никакая, не сможет спровоцировать такое количество людей на массовые протесты, если в стране все хорошо. Считать их совершенно невиновными странно. Как вы раскладываете это внутри себя?

Елена Лукаш: Александр Ефремов не является моим подзащитным. Я не веду это дело. Я слежу за ним, иногда его комментирую.

Второе – что для меня Майдан? Мне очень тяжело дать правовую квалификацию, хотя она уже дана в законе об освобождении об ответственности. Там четко сказано, что такое Майдан и за какие преступления амнистировались участники Майдана. То, что это незаконный захват власти, прописано прямо в законе. Для меня как для человека Майдан – это огромная трагедия. Дело не в том, кто во что верил и кто за что вышел. Дело в том, что потом пострадали абсолютно все. Все в стране сегодня потерпевшие. Это трагедия, которая отбросила нас лет на 30 назад, а сейчас мы катимся в средневековье.