"За пару недель от роты осталось меньше взвода". Украинские военные рассказали о боях за Бахмут
Битва за Бахмут, которая стала самой кровавой в нынешней войне, продолжалась более девяти месяцев. И, по официальной версии Украины, не закончились до сих пор: Минобороны Украины заявляет, что подразделения украинской армии продолжают удерживать юго-западную часть города, при этом россияне о "взятии" Бахмута объявили еще 20 мая. .
"Страна" поговорила с украинскими бойцами, которые воевали на данном направлении. Все отмечают как крайнюю ожесточенность боев, так и очень большие потери. По этой причине часть из них негативно оценивают решение удерживать Бахмут любой ценой.
Юрий, сержант: "Просидел в Бахмуте больше месяца. Боевая задача – контр-штурмовые рейды. Мы готовились к городским боям заранее, но столкнулись с совершенно другой войной. Воевать пришлось в городских многоэтажках. Там мрак, в квартирах все сожжено, разбито, загажено, продувало зимой насквозь – окон нигде не было. Иногда там случался "бутерброд": на верхнем этаже "вагнеровцы", ниже – наши. Тем, кто сверху сидел, хуже всего: оставались в изоляции, поэтому дрались до последнего патрона и глотка воды. Бой в таких условиях похож на схватку в клетке, иногда до рукопашной доходило, ножами-зубами рвали друг друга. Очень много потерь из-за растяжек и самодельных мин на этажах и в квартирах. Трупы часто минируют, даже если это свои были – возможности забрать своих "двухсотых" чаще всего не было. Ни у нас, ни у россиян. При этом совсем непонятно, кто и когда их ставил – могли и свои установить. Ясно, что никаких журналов учета установки минных заграждений в таких условиях не ведется. Бывало даже так, что переговаривались с россиянами в перерывах между рубиловом. Орали друг другу: мол, сдавайтесь, здесь накормят и напоят, гарантируем жизнь. Но стрелковка в домах была не самым страшным. Хуже стало, когда россияне начали бросать авиабомбы, причем даже в те дома, где были и наши, и их. После попаданий ФАБов от домов не оставалось вообще ничего, многоэтажки складывались как карточные пирамидки. Там, в Бахмуте половина трупов осталась под завалами. Точной цифры потерь никто подсчитать сейчас не сможет, многие числятся пропавшими без вести. Из моей группы в восемь человек выжила половина".
Сергей, старший лейтенант, ТРо ВСУ: "Бахмут для моего подразделения стал финальной точкой, за пару недель боев от роты осталось меньше взвода. Это был ад. Командировка туда формально обставлялась как дело добровольное: в январе наш батальон ТРо построили и сказали, что нужно сформировать сводную роту из добровольцев. Но желающих ехать туда было мало, вышли всего около десятка человек. Поэтому начальство просто составило списки и на построении огласили. Подготовки никакой не было, выдали б/к, оружие, сухпай, погрузились в транспорт, в том числе и в личные машины. И на манер цыганского табора выдвинулись в Бахмут. Нас прикомандировали к бригаде ВСУ, которая там держала позиции, разделили роту на четыре части. Потом раскидали на разные направления, приказали добираться до позиций в городе самостоятельно. Когда подъезжали, видели, как отходят оттуда наши. Дороги уже полностью простреливались, поэтому еще в пути, даже не заехав на позиции, у нас уже начались потери: один двухсотый, четыре трехсотых, раненых. Моя часть роты держала оборону в полузатопленных подвалах в частном секторе, круглосуточно прилетало. Постоянно приходилось менять позиции. Пробыли там неделю, за это время удалось поспать всего несколько часов. Только за трое первых суток в моем взводе половина были ранены, пятерых хлопцев завалило в подвале, всего один выжил. Когда от моих ребят осталась всего одна треть личного состава, нам дали команду на отход. Когда выбрались, подвели итоги: из 70 человек остались целыми всего 23".
Станислав, старший солдат, мобилизованный в ВСУ: "В феврале наш батальон перебросили в Бахмут. Воевал там две недели, был ранен в ногу осколком. До этого воевал в полевых условиях, там проще: чем глубже выкопал окоп, тем больше шансов остаться живым. В Бахмуте уже на вторые сутки поняли, что остались без еды и воды – приходилось собирать воду в кастрюли из разорванных труб в заброшках. Большинство офицеров остались в тылу, командовали по рации, непосредственно на месте руководили сержанты. Информации, где кто находится и где сидят враги, было ноль, никто ничего не знал. Подходишь к дому, никто знает, кто там сейчас, россияне или наши. Ситуация менялась ежечасно. Там не было ни одного места, где хотя бы на минуту будешь уверен, что в безопасности. На вторые сутки моему корешу оторвало взрывом ноги по колено, руку – кисть руки, тоже почти оторвало – на сухожилии висела. Эвакуировать не успели, умер через полчаса, хотя жгуты наложили. Такие вещи сильно бьют по психике: одно дело в тылу смотреть видео боев, другое, когда сидишь по пояс в воде в какой-то яме, а рядом орет от боли твой друг. Многие из наших пацанов морально ломались уже в первые дни в Бахмуте. Поэтому много "пятисотых" было – пацаны под любыми предлогами начинали косить. Типа заболел, сломал, подвернул, растянул ногу, получил контузию - старались свалить из этого жуткого места. Но почти всех возвращали обратно".
Константин, старший лейтенант, ВСУ: "Просидел в Бахмуте почти месяц с перерывом в неделю на ротацию, командовал подразделением огневой поддержки. Смысла обороны Бахмута для нас, которые там держали позиции, не было уже после февраля-марта, когда противник с разных направлений зашел в город. В Бахмуте воевали сводные подразделения, понадерганные из разных подразделений и родов войск. Естественно, ни о каком боевом слаживании речи не было. Не было четкой информации о текущей ситуации. Начальство отдавало абсурдные приказы: мол, атакуйте такой-то объект, через три часа доложите обстановку. В итоге у нас были огромные потери".
Сергей, парамедик ВСУ: "В Бахмуте проработал почти два месяца. За это время наша группа потеряла две машины, а также трех ребят ранеными. Мы вывезли оттуда около трехсот раненых бойцов, работали сутками, иногда полы в бусах не успевали отмывать от крови. Вывозили "трехсотых" из Бахмута в очень сложных условиях, под сквозным обстрелом, из Бахмута вела настоящая дорога смерти. Машины мы потеряли как раз во время эвакуации раненых. В логистике военной медицины в Украине есть большие проблемы. Не хватает профессиональных парамедиков, которые могли бы грамотно оказывать первую помощь на нуле, солдаты плохо обучены азам первой помощи, не хватает обезболивающих и основных, базовых медикаментов в аптечках солдат. В результате многих, кого можно было спасти, мы не довозим живыми даже до полевых лазаретов в третьей линии".
Богдан, подполковник, ВСУ: "Оборона Бахмута имела большое значение по нескольким причинам. Первое: оборона города началась еще осенью прошлого года, на тот момент линия фронта на Донецком направлении была растянута и удара россиян мы ожидали сразу в нескольких направлениях. Они стянули тогда огромные силы. ВСУ были в невыгодном положении, также на тот момент у нас фактически еще не было оружия. Когда россияне зациклились на штурме Бахмута, мы получили время для перегруппировки, создания новых войсковых соединений, перевооружения и обучения. Бахмут стал своеобразной ловушкой для ВС РФ. Штурмуя это направление, россияне, по сути, ослабили другие участки фронта и дали возможность нам закрепиться на этих участках. Впрочем, по моему мнению, оборону Бахмута передержали, затянули по времени, это стоило нам большой крови. Из Бахмута можно было уходить без ущерба для остальной обороны еще пару месяцев назад – все было уже готово для отхода. Зачем мы держали окраины Бахмута до последнего времени, ответа у меня нет".
По данным американской стороны, в Бахмуте велики потери и россиян: они составляют около ста тысяч человек.
