"Майдан" на Сенатской. Как декабристы 200 лет назад восстали против царя и почему их сейчас никто не любит

Когда-то декабристы были важнейшей частью созданного при советской власти исторического мифа об "освободительной борьбе против царизма". Даже те граждане СССР, которые не помнили в деталях школьную программу по истории, где декабрьскому восстанию 1825 года был посвящен целый раздел, наверняка слышали словосочетание "жены декабристов", а также ленинскую фразу "декабристы разбудили Герцена".

В последней фразе, собственно, и отражается понимание исторической роли декабристов пришедшими к власти в 1917 году большевиками.

Они считали их своими "прародителями" - "первыми русскими революционерами", которые запустили процесс внутреннего противостояния российскому царизму, затем продолженное "отцом русского социализма" (по определению Ленина) Герценым, а вслед за ним и другими революционерами, передавшими, в конце концов, "эстафету" большевикам.

Впрочем, не Ленин и большевики были создателями легенды о декабристах. Она начала формироваться буквально сразу после подавления восстания. Начиная со знаменитого стихотворения Пушкина "Во глубине сибирских руд", которое заканчивалось словами "Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут — и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут".

И фраза про "разбуженного Герцена" была взята Лениным не с потолка. Об этом писал сам Герцен: "казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души".

При этом, еще во времена Российской империи среди историков были и другие точки зрения по поводу декабристов. Их осуждали не только с "монархическо-охранительных" позиций, но и с "прогрессивно-реформаторских". Отмечалось, что это восстание привело к росту реакционных настроений при царском дворе и свернуло уже намеченные реформы, включая отмену крепостного права (которое, по итогу, произошло только 36 лет спустя в 1861 году).

Однако, понятное дело, в "прогрессивных кругах" Российской империи, которые грезили о революции и о свержении царизма, подобные трактовки были не в чести и декабристы воспринимались как герои. И эта оценка (с добавлением скепсиса относительно "дворянско-аристократического" характера восстания и "нерешительности" ее вождей) стала, по сути, официальной при советской власти.

После ее падения, маятник развернулся в другую сторону. Декабристы, наряду с прочими, как пел Игорь Тальков, "господами-демократами минувшего века", стали в России 90-х годов все чаще восприниматься как странные и вредные люди, шатавшие империю, что, в конечном итоге, привело к власти большевиков с их репрессиями и тоталитарным режимом.

В путинские времена отношение к декабристам еще более ухудшилось. Бунтовщики против "царя-батюшки" не могли, естественно, позитивно восприниматься Кремлем, который сделал поддержание стабильности и пресечение любой смуты основой государственной идеологии.

Показательным в этом плане был фильм "Союз спасения", вышедший на экраны в конце 2019 года, где позитивно был показан император Николай I, сказавший фразу "жестокость мне могут простить, слабость – не простят никогда". А декабристы выглядят поверхностными смутьянами, готовыми ради своих прекраснодушных идей погрузить страну в анархию.

К чему был снят фильм с такими акцентами – не было ни для кого большим секретом. В конце 2019 года был еще жив Навальный, который находился на свободе и вел активную деятельность. Постоянно ходили разговоры о том, что и Россию ждет свой "майдан" и "цветная революция". И на противостоянии им и была заложена основная идея фильма.

Однако, парадокс – и у противников Путина отношение к декабристам не лучше.

Вот что написал недавно один из самых известных российских "иноагентов" Борис Акунин:

"Догадываюсь, что в современной РФ бунт против царя-батюшки одобрять не положено. Он мне тоже очень не нравится, этот нелепый мятеж – и не военный переворот, и не народное восстание, а какая-то бессмысленная вооруженная демонстрация. Но совсем по другой причине. Мне отвратительна идеология пестелевской "Русской правды", с ее делением наций на сорта. Окажись 14 декабря в столице энергичный Павел Иванович (Пестель, руководитель "южного общества" декабристов, который накануне восстания был арестован – Ред.), восстание вполне могло бы увенчаться успехом. И тогда образовалось бы протофашистское государство, где высшую категорию составлял бы "коренной народ русский", были бы "племена присоединенные", ограниченные в правах, и были бы народности "вредные", подлежащие депортации или изгнанию: кавказские горцы, евреи, цыгане. То-то свобода всех встретила б радостно у входа".

Еще более показательно отношение к декабристам в современной Украине. Два месяца назад Институт нацпамяти опубликовал список российских "имперцев", память о которых нужно стереть с украинских улиц, и в него попали как Николай I, так и восставшие против него декабристы. Как самый революционный декабрист Павел Пестель, так и убитый декабристами на Сенатской площади генерал Милорадович.

Декабристы вместе с убитым ими Милорадовичем, а также с императором Николаем I – в одном запретном списке

Что же такого сделали декабристы, чтобы двести лет спустя оказаться нелюбимыми всеми? Чего они хотели и были ли у них шансы на успех?

Читайте об этом в исторической реконструкции "Страны".

Увидеть Париж – и прозреть

Париж 1814-15 годов, кафе и цветущие бульвары – таким романтичным описанием начинается большинство рассказов о декабристском движении: молодые русские офицеры-аристократы, в составе победившей Наполеона армии Российской империи пришедшие во французскую столицу, заражаются там "европейскими" идеями.

В принципе, исходную точку для конкретного декабристского движения действительно можно найти именно там. Хотя, как это всегда бывает, и она имела свою предысторию. Чтобы не залезать в глубину веков, основные вехи обозначим тезисно.

Веха первая – 14 июля 1789 года начало Французской революции, которой суждено было перевернуть всю Европу. Впервые – хоть не сразу и непоследовательно – в жизнь воплотилась казавшаяся невероятной в те времена идея о том, что монархи не нужны и что власть может осуществлять сам народ, а население страны отныне является не подданными своего короля, а гражданами республики.

В далекую Россию эти идеи докатились далеко не сразу, но – по мере укрепления революционного государства – французские эмигранты-аристократы уезжают все дальше, и уже к концу правления Екатерины II, умершей в 1796-м, они добираются в Санкт-Петербург, Москву и другие города империи. Более богатые и знатные покупали дворцы и входили в российскую элиту с парадного входа (Людовик де Бурбон, принц Конде и герцог Энгиенский), менее богатые – шли на русскую военную службу (будущий генерал и одесский градоначальник Ланжерон и будущий адмирал де Траверсе) или в воспитатели детей элиты.

Судьба Евгения хранила:

Сперва Madame за ним ходила,

Потом Monsieur ее сменил.

Ребенок был резов, но мил.

Monsieur l'Abbé, француз убогой,

Чтоб не измучилось дитя,

Учил его всему шутя,

Не докучал моралью строгой,

Слегка за шалости бранил

И в Летний сад гулять водил.

В первые десятилетия XIX века уже не только Онегин "по-французски совершенно мог изъясняться и писал", но и вся российская элита. Правда, воспитатели-эмигранты были врагами революции, но они принесли в Россию моду на все французское даже самим своим присутствием. И заодно пробудили интерес к идеям ненавидимой ими революции.

Веха вторая – конец 18 века, когда в салоны Санкт-Петербурга и Москвы пришла мода на всевозможные "тайные общества". Для скучающих дворян просто само нахождение в каком-нибудь тайном обществе придавало смысл жизни, поэтому они плодились в огромном количестве и в большинстве своем ограничивались совместными попойками или другими – более или менее пристойными – общими интересами.

Мода привела к тому, что через всевозможные тайные общества в молодости прошла практически вся российская элита и потому было дело времени, когда эти общества займутся политическими вопросами.

Веха третья – 5 (17) июня 1808 года, когда Александр I издал указ о присоединении Финляндии. Это была далеко не первая территория, присоединенная к России при жизни того поколения российских дворян, но впервые император даровал своим новым подданным невиданные для империи права – автономию, местное самоуправление по шведскому образцу и даже сенат – нечто среднее между правительством и парламентом. Именно тогда среди российского дворянства начался ропот: почему финская элита участвует в управлении своей автономией, а мы не участвуем в управлении собственной страной?

Манифест Александра I, опубликованный в Финляндии

Веха четвертая - Отечественная война 1812 года, во время которой российская армия победила Наполеона, но, идя затем по Европе, увидела, что на "освобожденных территориях" нет крепостного права для крестьян и что население городов участвует в управлении этими городами.

С такими впечатлениями в 1815-16 годах победители вернулись в родную страну и контраст сразу бросился в глаза.

Наконец, веха пятая – по условиям нового раздела Европы между победителями Наполеона Россия получила обширные польские земли, включая Варшаву. На них император Александр I провозгласил создание Царства Польского, которому даровал парламент – Сейм, а также Конституцию. На открытии Сейма император выступил лично. Причем произносил речь на французском языке, чтоб продемонстрировать, что он "не является завоевателем".

Такое проявление либерализма оказало сильное влияние на российские элиты. Историк Николай Карамзин писал в те месяцы: "Варшавские речи сильно отозвались в молодых сердцах: спят и видят конституцию". А тогдашний офицер Главного штаба (генштаба) и будущий генерал-губернатор Финляндии Арсений Закревский в одном из своих писем прямо предрекал: "Речь Государя, на Сейме говоренная, прекрасная, но последствия России могут быть ужаснейшие, что ты из смысла оной легко усмотришь".

От "спасения" к "благоденствию"

Привезенные из Европы впечатления порождали недовольство российской реальностью. А салонная мода той эпохи подсказала способ действия – тайные общества. Безобидные в среде гражданских, у военных с их "французскими" впечатлениями они впервые приобрели политический характер. Первыми такими попытками стало создание еще в 1814-м сразу четырех организаций – "Ордена русских рыцарей" во главе с генералами – Михаилом Орловым и Матвеем Дмитриевым-Мамонтовым, "Священной артели" во главе с будущим генералом Николаем Муравьевым, "Семеновской артели" (по названию полка, в котором служили участники), в которую входили полковник князь Сергей Трубецкой, подполковник Сергей Муравьев-Апостол и поручик Иван Якушкин, а также безымянного кружка штабс-капитана Владимира Раевского.

Князь Сергей Трубецкой – один из первых декабристов и будущий диктатор восстания

Все они носили такой же "салонный" характер, как и "тайные организации" гражданских, и суммарная численность четырех организаций не превышала 35-40 человек, причем со временем часть участников отошла от этих "игр" по разным причинам – женитьба, перевод в другую часть и т. д.

Однако часть все же сохранила "верность идеалам" – и в марте 1816 года осколки четырех обществ создали "Союз спасения", организацию, ставшую колыбелью будущего декабристского движения.

В 1817 году московские офицеры из "Союза спасения" получили письмо из Санкт-Петербурга от своего товарища – князя Трубецкого. Тот дружил с князем Павлом Лопухиным, который, в свою очередь, служил флигель-адъютантом у императора Александра I. Однажды Александр в сердцах сказал Лопухину, что дворяне не хотят освобождать крестьян от крепостного права, а потому он хочет уехать с семьей в Варшаву, и там, будучи недосягаемым для дворянского влияния, издать манифест об освобождении крестьянства. Лопухин обо всем рассказал Трубецкому, а тот, в свою очередь, тут же написал письмо в Москву своему товарищу по "Союзу спасения" Николаю Муравьеву.

Но полбеды, если бы князь просто пересказал бы диалог императора с Лопухиным; однако он, видимо, основываясь на каких-то дополнительных слухах, приписал, что царь хочет в награду за защиту якобы отдать полякам восемь губерний, не вошедших в Царство Польское, – то есть те самые земли, которые входили в Речь Посполитую в период ее расцвета. Включая Подолье, Полесье, Минск и Вильно.

Полученное письмо вызвало волну гнева у "заговорщиков" – настолько сильную, что один из участников встречи – Иван Якушкин – заявил, что готов убить Александра за "разбазаривание русских земель". Остальные офицеры – то ли из-за гнева, то ли (вполне возможно) из-за алкоголя, – устроили Якушкину овацию. Правда, на следующее утро, протрезвев, эти же офицеры явились к кандидату в цареубийцы и стали уговаривать его отказаться от высказанных планов. Тот после долгих препираний согласился, но объявил, что уходит из "Союза спасения", радикализм которого стал постоянно уменьшаться.

В 1818-м "Союз спасения" трансформировался в "Союз благоденствия" – реформистскую организацию, которая ставила себе цель продвижения собственных сторонников по службе с целью захватить ключевые должности в государстве и таким путем реализовать прогрессивные реформы.

И все же очень маленькое радикальное крыло в новом, очень умеренном, движении существовало. На той самой встрече, где Якушкин бросил свой вызов, в качестве еще рядового члена "Союза спасения" присутствовал 24-летний штаб-ротмистр Павел Пестель. В отличие от абсолютного большинства своих коллег, Пестель не только не отказался от идей, высказанных Якушкиным, но и решил развить их.

Три Украины по Пестелю

1818-20 годы – период реформистского "Союза благоденствия" – казался не лучшим временем для революционных идей.

К 1818 году волна аристократического радикализма, вызванного "парижскими" впечатлениями, сошла на нет. Многие офицеры из элитных семей успокоились и начали делать обычную карьеру. К примеру, уже упомянутый Николай Муравьев, сын генерала, в итоге сам дослужится до генерала и станет одним из героев неудачной в целом Крымской войны 1854-56 годов, а его брат Михаил, тоже член тайных обществ – от "Священной артели" до "Союза благоденствия", – к концу жизни станет генерал-губернатором в Вильно и одним из подавителей польского восстания 1863 года.

Но на смену аристократам пришла новая волна – из обедневшего дворянства, которое увидело в идеях "Союза благоденствия" возможность пробиться в элиту, и ради этого потенциально готового на радикальные действия. Из-за "смены поколений" остатки "Союза спасения" выглядели для неофитов вождями-ветеранами – и так малозаметный ранее Пестель вышел в лидеры и духовные наставники.

Сам Павел Пестель, безусловно, принадлежал к аристократическому поколению: сын сибирского генерал-губернатора, будущий вождь декабристов явно пошел в заговорщики не из желания улучшить свой социальный статус; он мог бы, как и многие другие, поиграться в тайные общества, а потом успешно делать карьеру, как это произошло с его младшими братьями, один из которых позже дослужился до таврического (крымского) губернатора, а другой – до владимирского вице-губернатора.

Но у Павла были другие мотивы. Самый известный его портрет в полной мере отражает эти мотивы – на нем Пестель похож на Наполеона, которому подражает во всем, вплоть до прически. Вот это стремление к абсолютной власти и выделило генерал-губернаторского сына из тех остатков элитного "Союза спасения", которые перекочевали в умеренный "Союз благоденствия".

Павел Пестель и Наполеон Бонапарт

С самого начала – в январе 1818 года – Пестель стал членом руководящего органа нового союза – "Коренной управы". А поскольку служба заговорщика проходила на юге, на нынешней территории Украине, где Пестель был адъютантом командующего 2 армией графа Витгенштейна, то тут он стал вождем для местных организаций, составленных преимущественно из молодежи в Тульчине, Василькове и Полтаве.

Эти организации ("управы") стали отличаться радикализмом на фоне остальных, но ему не находилось применения вплоть до 1820 года, когда в Европе поднялась новая революционная волна, а в Санкт-Петербурге взбунтовался Семеновский гвардейский полк. Этот полк имел особое значение для фрондирующего офицерства (как мы уже писали, одно из первых тайных обществ называлось "Семеновской артелью"), но к 1820 году членов тайных обществ в нем практически не имелось – сохранился лишь общий либеральный дух офицерства, которое обращалось со своими солдатами гораздо лучше, чем в других частях.

Однако весной 1820-го либерального командира полка Якова Потемкина заменили рьяным "строевиком" Федором Шварцем, и тот устроил, как бы сейчас сказали, жесткую "уставщину" с постоянной "шагистикой" и суровыми наказаниями. Отвыкшие от подобного обращения солдаты отказались подчиняться приказам, их поддержали некоторые младшие офицеры, а остальные не захотели укрощать бунт. Для его подавления вызвали военных из других частей, после чего началась расправа над "повстанцами".

Для императора Семеновский полк тоже имел особое значение: он был (причем далеко не формально) его шефом. Речь шла не просто о гвардии, а о лейб-гвардии, то есть императорской. И расправа, проходившая под личным контролем Александра I, также оказалась особой – солдат ссылали на каторгу, а некоторых офицеров судили. Но самое главное: под влиянием "семеновских" событий император, увидевший в них отголосок европейских событий 1820 года (революций в Испании, Португалии и Неаполитанском королевстве), отказался от прежнего либерального курса и начал закручивать гайки.

Это означало крах идей "Союза благоденствия", рассчитывавшего изменить государство изнутри. Его члены собрались в Москве в январе 1821 года и постановили распустить организацию.

Пестеля на совещании не было. Узнав же о его решении, он собрал в Тульчине "коллег" из южнорусских городов, и они приняли решение основать собственную организацию. В историю она вошла как "Южное общество" декабристов, хотя это название дали историки гораздо позже (как и название "Северное общество", и, собственно, слово "декабристы"). На самом деле Пестель, не мудрствуя лукаво, взял название распущенной в Москве организации, и в новом "Союзе благоденствия" он стал однозначным лидером, получив широкое поле для пропаганды своих идей.

Эти идеи Пестель начал излагать на бумаге еще в 1820-м и хотел собрать в сборнике, который назвал "Русская правда". Именно ее содержанием возмущался Борис Акунин – и, в общем-то, с точки зрения современного либерализма возмущался вполне объяснимо, учитывая его содержание.

"Русская правда", титульный лист

Вот основные идеи "Русской правды":

1. Строить Пестель предлагал все-таки капитализм, переделив всю землю так, чтобы основой сельского хозяйства стали фермеры американского типа.

2. В перспективе Россия должна стать демократической республикой со всеобщим избирательным правом, свободой слова и неприкосновенностью частной собственности, но в первые 15 лет нужно пройти через диктатуру с системой управления, похожей на Францию времен консульства Наполеона.

3. Россия останется унитарным государством с единым русским православным народом. Все остальные народы нужно ассимилировать (сохранить лишь мусульманство для Средней Азии, но без многоженства), а не поддающиеся ассимиляции (евреев и кавцазских горцев, например) – депортировать (причем евреев – в Палестину, с созданием там их государства).

4. Польше нужно дать независимость, но перед этим провести в ней те же реформы, что и в республиканской России.

5. Армию заменить ополчением на случай большой войны, а для поддержания безопасности в стране создать "внутреннюю стражу" (аналог нынешней Нацгвардии в Украине).

6. Столицу перенести в Нижний Новгород и назвать его Владимиром.

В "Русской правде" Пестеля есть разделы, касающиеся и населения Украины. Его он делит на три ветви "коренного народа русского" – "малороссиян, населяющих Черниговскую и Полтавскую губернии", "украинцев, населяющих Харьковскую и Курскую губернии", а также "жителей Киевcкой, Подoльской и Волынской губерний, называющих себя русснаками".

Еще две ветви, по мнению Пестеля, – россияне и "белорусцы", и все эти пять ветвей вместе составляют единый "коренной народ русский", ибо:

"1. Язык везде один и тот же: различны одни только наречия, а сии даже и в самых Великороссийских губерниях не везде одинаковы, да и нет того большого народа, коего бы язык не имел различных наречий.

2. Вера одна и та же Православная во всех сих губерниях, как и в Великороссийских, и хотя в некоторых местах Униятство еще исповедуется, но оно ничто иное есть как слабый остаток соблазна флорентийским собором предложенный, иноземным насилием в несчастные те времена введенный и ежедневно более и более искореняющийся".

Видимо, эта часть "Русской правды" и привела к тому, что Пестель (а заодно с ним и все декабристы) попал в списки запрещенных деятелей украинского Института нацпамяти. Однако следует отметить, что вождь декабристов в данном случае просто повторил с некоторыми нюансами официальную доктрину Российской империи "о едином русском народе".

"Южное общество" документ однозначно приняло.

После этого, в 1822-м, Пестель поехал в Санкт-Петербург, чтобы представить свой проект местным офицерам, ранее входившим в старую организацию. Те идеи "южного вождя" не восприняли и присоединяться к новому "Союзу благоденствия" не захотели, но зато активность Пестеля подтолкнула их ускорить оформление собственной организации и собственной "Конституции", автором которой стал Никита Муравьев – просто однофамилец всех Муравьевых, упоминавшихся ранее.

Проект Муравьева получился гораздо более умеренным и более соответствующим взглядам прежних организаций: убивать императорскую семью не нужно, Россия становится федеративной конституционной монархией, где все народы имеют равные права, и никакой "переходной диктатуры" для новой страны не потребуется. При этом столица тоже переносится в Нижний Новгород, который переименовывается в "Славенск".

Различия между обществами, которые сейчас именуют "Южным" и "Северным", были не только теоретические. Организация Пестеля, будучи более радикальной, готовила план действий на 1826 год: ожидалось, что летом этого года император прибудет на военные учения в южные регионы, где его убьют, что и станет началом для переворота. "Северяне" же не имели никаких конкретных планов.

Однако постепенно две организации налаживали контакты между собой и сближали позиции. Знаковым стал вступление в ряды "северян" в 1823 году бывшего подпоручика Кондратия Рылеева, который происходил из обедневших дворян и потому лучше воспринимал идеи Пестеля. Работая с 1824 года правителем канцелярии Российско-американской компании, он стал сторонником организации государства по образцу США и смог сколотить вокруг себя более радикальное крыло "северян"-республиканцев, которое соглашалось на совместные действия с "южанами" Пестеля в 1826-м. Однако большинство "Северного общества" находилось в неопределенном состоянии, что и сыграло решающую роль в тот момент, когда пришло время действовать.

Почему провалилось восстание

Действовать пришлось не по плану. 1 декабря (19 ноября по старому стилю) 1825 года в Таганроге умер Александр I. Событие само по себе экстраординарное (император правил почти четверть века) и неожиданное (ему было всего 47), оно уже наталкивало декабристов на мысль об использовании этого момента для действий; правда, некоторых смерть Александра, наоборот, останавливала – ведь тирана-то больше нет, а наследник может оказаться лучше.

Наследник – второй сын Павла Константин (законных детей у Александра не было, поэтому трон переходил к брату) – действительно имел позитивную репутацию и в либеральных, и в военных кругах. Для первых он был хорош тем, что не побоялся пойти на развод и жениться повторно, причем на "простолюдинке" – польской графине Жанетте Грудзинской, для вторых – тем, что участвовал в итальянском и Швейцарском походе Суворова 1799 года и вместе со всеми перенес тяготы перехода через Альпы.

Но была одна проблема, о которой почти никто не знал: в 1823 году Константин отказался от престола. Многие считают, что из-за морганистического брака, но это был только формальный повод: свадьба была еще в 1820-м, и Александр отнесся к ней спокойно, сохранив за братом право на престол. Однако Константин, поселившись с новой женой в Варшаве, полюбил Польшу и уезжать оттуда не хотел, поэтому спустя три года все-таки убедил Александра сделать наследником третьего брата – Николая. Император подписал манифест, но сохранил его в тайне.

После смерти Александра манифест вскрыли, но ни Николай, ни Правительствующий Сенат (назначаемый императором орган, совмещавший функции правительства, парламента и Верховного Суда) не захотели его исполнять и приняли присягу Константину (а вслед за ними ее начала принимать вся империя). Однако находившийся в Варшаве новоиспеченный император отказался принимать корону и потребовал исполнения александровского манифеста. Началась переписка между братьями, "перебрасывавшимися" титулом, которая длилась почти месяц, и весь этот месяц страна фактически не имела монарха, – что, безусловно, подталкивало декабристов к мысли, что уж такую-то ситуацию нужно использовать.

Однако реальным толчком стали иные события. В ноябре 1825 года Пестель узнал о растрате казенных денег капитаном своего полка и участником тайного общества Аркадием Майбородой и пригрозил отдать того под суд. Чтобы избежать такой участи, 25 (13) ноября Майборода написал донос на Пестеля как главу тайного общества и отправил его начальнику Главного штаба (генштаба) российской армии генералу Ивану Дибичу, находившемуся с императором в Таганроге. Однако из-за смерти Александра процесс ее рассмотрения затянулся: лишь 20 (7) декабря Майбороду допросили, и он рассказал обо всех членах тайного общества, о которых знал. Информация о заговоре была отправлена в Санкт-Петербург, а Пестеля спустя несколько дней – 25 (13) декабря – арестовали.

В Петербурге события развивались параллельно. 24 (12) декабря 21-летний подпоручик Егерского полка Яков Ростовцев (будущий автор реформы отмены крепостного права 1861 года), двумя неделями ранее принятый в тайное общество, отправил Николаю (в тот момент еще наследнику престола) письмо, в котором сообщал о существовании заговора, не называя фамилий. 25 (13) декабря Николай одновременно получил сообщение от Дибича о заговоре на юге и лично принял Ростовцева – который подтвердил все, что написал, но фамилии снова называть не стал, ссылаясь на клятву.

Наследнику стало ясно, что затянувшееся междуцарствие нужно заканчивать, чтобы принять жесткие меры в отношении заговорщиков: он объявил, что принимает корону, и назначил на утро 26 (14) декабря присягу Сената. Вот эти две новости – раскрытие заговора и принятие Николаем короны – и вынудили вождей тайного общества вечером 25 (13) декабря срочно собраться на квартире Рылеева.

Собрание декабристов

Они еще не знали об аресте Пестеля, но понимали, что наказание за участие в заговоре неизбежно последует, а потому решили действовать. Так и родился план того, что Акунин назвал "бессмысленной вооруженной демонстрацией".

Действительно, постфактум восстание 26 (14) декабря выглядит нелепо: полки вышли на Сенатскую площадь, постояли, их обстреляли из пушек и разогнали, а зачинщиков арестовали. Но на самом деле план, пусть и не до конца продуманный, у заговорщиков имелся и – при определенных обстоятельствах – мог принести им успех.

Выход на Сенатскую площадь в нем действительно имел лишь характер демонстрации: Сенату надо было продемонстрировать, что власть сменилась и что он должен принять манифест о провозглашении России республикой. Конечно, назначенный императором орган был не лучшей структурой для этого, но никакого другого подобного органа вообще не существовало (так же, как в 2014-м Верховная Рада не была лучшим органом для легитимации победы Майдана, но сделать это могла только она).

А вот параллельно с этой демонстрацией восставшие должны были захватить Зимний дворец и Петропавловскую крепость и арестовать (а при необходимости – уничтожить) всю императорскую семью. Внутренним двигателем всего этого плана был Рылеев, но он как гражданский не имел влияния в войсках, а потому диктатором избрали самого высокого по званию и статусу заговорщика – полковника и князя Сергея Трубецкого.

При этом вышедшие на Сенатскую площадь рядовые солдаты вообще в заговоре не участвовали, и их убедили пойти туда с целью защитить якобы насильно отстраненного от власти императора Константина, который пообещал уменьшить срок солдатской службы с 25 до 15 лет. Недаром же ходит легенда, будто солдаты говорили, что они за Константина и жену его Конституцию.

В советском фильме о декабристах "Звезда пленительного счастья" показан вовсе не вымышленный эпизод, когда один из восставших полков пытается пройти на Сенатскую площадь и выходит на императора, который находится рядом и ждет подкреплений. Николай не знает, с кем имеет дело, и спрашивает у командиров, с какой целью они прибыли. Ему отвечают: "Мы на Сенатскую площадь, ваше высочество", – что означает, что этот полк не признает Николая императором, и тот указывает на площадь: "Вам туда, господа". Представить такой диалог во время всевозможных переворотов и революций последующих веков просто невозможно.

Не удивительно, что в такой обстановке не были взяты ни Зимний, ни Петропавловская крепость.

Более того, их даже не попытались захватить в начале восстания (попытались только уже ближе к концу, когда шансов уже не было), поскольку организаторы накануне не назначили подразделения, которые должны были выполнить эти задачи, а потом их просто некому было назначить. Так как "диктатор" Трубецкой, посчитав, что сил декабристов недостаточно, вообще удалился с места событий и никакого участия в них не принимал.

Невыполнение плана захвата Зимнего с Петропавловкой дополнилось тем, что полки, пришедшие на Сенатскую площадь, узнали: Сенат уже принял присягу новому императору. Так что их стояние там действительно стало "бессмысленной вооруженной демонстрацией".

Поначалу Николай хотел разрешить ситуацию мирно, послав к восставшим героя Отечественной войны генерала Михаила Милорадовича, но того убил Каховский, который до того заявлял о готовности убить Николая, но не решился этого сделать.

Убийство Милорадовича Каховским

Декабристы продолжали стоять на площади. При этом к ним подошло некоторое подкрепление. И на пике они смогли собрать около 3000 солдат - не такая уж и маленькая сила. Они вполне могли захватить Зимний дворец и другие правительственные здания. Тем более, что в самом начале событий и в лагере царя и его сторонников также царила неуверенность и непонимание к чему все идет (для большинства происходящее было очень неожиданно). 

Кроме того, к Сенатской площади стали в большом количестве подходить гражданские – и, судя по их выкрикам, многие поддерживали декабристов. Что могло бы перерасти в "майдан на Сенатской", привлекая к себе многих недовольных властью (о подобных опасениях позже говорил и сам Николай I).

Однако, восставшие сохраняли пассивность, по-прежнему не имея единого руководства и понимания, что делать дальше (лишь за час до окончательного подавления восстания декабристы выбрали нового "диктатора" вместо Трубецкого - князя Евгения Оболенского).

Царь же в это время собирал силы, к Сенатской площади подходили верные ему части.

Убедившись, что баланс сил складывается в его пользу Николай отдал приказ подавить восстание.

Правда, сделать это оказалось не так легко. Первая атака конницей не увенчалась успехом - декабристы сумели ее отбить, выстроившись в каре. Однако, когда царь отдал приказ применить артиллерию, шансов у них уже не было.

Понеся большие потери, часть подразделений попыталась перейти Неву, чтоб захватить Петропавловскую крепость, но и это не удалось - император приказал стрелять ядрами по льду и многие восставшие утонули. 

К ночи все было кончено. В ходе боев с обоих сторон погибло более 1200 человек.

И все же еще одна попытка восстания была. 10 января 1826 года (29 декабря 1825 года) поднялся Черниговский полк, и поводом для его выступления стал арест офицера из "Южного общества" Пестеля – Сергея Муравьева-Апостола, которого освободили его друзья по обществу.

11 января (30 декабря) восставшие вступили в Васильков, где захватили все оружие, боеприпасы, продовольствие и полковую казну. Они рассчитывали, что к восстанию присоединятся другие полки, в которых имелись ячейки общества, однако черниговцев никто не поддержал. И 15 (3) января мятеж подавили подоспевшие войска.

А потом было следствие.

На суде, состоявшемся в июле 1826 года, приговоры получили менее полутора сотен человек, из которых 36 должны были казнить. Император, утверждая вердикт суда, снизил всем наказание на одну ступень (включая Трубецкого), и в итоге лишь пятерых приговорили к повешению:

– Павла Пестеля – как вождя "Южного общества",

– Кондратия Рылеева – как фактического вождя "Северного общества",

– Сергея Муравьева-Апостола – как руководителя восстания Черниговского полка,

– Михаила Бестужева-Рюмина – как ближайшего соратника Муравьева-Апостола,

– Петра Каховского – как убийцу Милорадовича.

История о том, как во время повешения веревки у троих не выдержали, и их казнили повторно широко известна. Как и тот факт, что Николай не стал мстить семьям казненных, но и помогал им.

Большинство же декабристов – 96 – отправились на каторгу в Сибирь, куда к некоторым из них отправились жены – что и сделало знаменитым выражение "жены декабристов".

Что было бы, если б восстание декабристов прошло бы успешно и они смогли бы прийти к власти – сейчас гадать бессмысленно. История не знает сослагательного наклонения.

При этом восстание, безусловно, оказало большое влияние на ход истории России. 

Причем разноплановое.

Испуганная угрозой революции российская дворянско-аристократическая элита резко охладела к реформам. А страх перед новым восстанием привел к тому, что за 30 лет своего правления Николай так и не решился отменить крепостное право, чем затормозил развитие капитализма и увеличил экономическое отставание России от ведущих западных государств.

Позже вождь большевиков Владимир Ленин обосновал полезность декабристского восстания – как раз тем, что они "разбудили Герцена", тот подтолкнул народников, а те, в свою очередь, дали толчок российскому марксизму.

Так что предшественниками Октябрьской революции со всеми ее отрицательными и положительными последствиями декабристы все-таки были. И потому, вполне логично, что большевики их почитали.

Однако 200 лет спустя декабристы оказались, в историческом смысле, в "безвоздушном пространстве" - советской власти уже нет, для путинской России они бунтовщики против государства и смутьяны, российским либералам их идеи кажутся дикими. А для украинского Института нацпамяти все участники тех событий – и декабристы, и царь Николай – всего лишь "российские империалисты" разного окраса.

Хотя роль декабристов в том, что далее произошло с Российской империей действительно велика.

С их восстания стала формироваться ролевая модель поведения тех, кто считал, что стране нужны перемены. Именно они заложили "канонический образ" того, что из себя должны представлять "властители дум", чтоб их считали людьми "прогрессивными" - "бороть власть", не идти с ней на компромиссы и стремиться преобразовать Россию в соответствии с "прогрессивными европейскими идеями". К слову, большевики полностью соответствовали этим критериям, так как продвигали рожденные в западной Европе идеи марксизма – сверхмодной тогда в "прогрессивных кругах" идеологии.

Конечно, и без декабристов носители подобных идей появились бы, и Герцен все равно б "пробудился", а вслед за ним и народники с марксистами. Однако само по себе восстание, с последующей казнью его вождей и каторгой для остальных участников, на которую вслед за ними поехали их жены, создали "пантеон мучеников" - важнейший элемент формирования и усиления любого движения.

На этих образах воспитывались поколения "революционной интеллигенции", рождались и крепли идеи, которые в 1917 году похоронили Российскую империю, без падения которой, вполне возможно, и не было бы независимой Украины (подробно об этом мы писали здесь).

Но это, как видим, однако, не помешало Институту нацпамяти "отменить" декабристов.