На фоне войны резко изменился рынок адвокатуры. Часть адвокатских компаний закрылась, еще часть — эмигрировала, и теперь предоставляет свои услуги в странах Европы.
Однако есть и те, кто принял решение остаться в Украине. Сейчас они адаптируются к работе в новой реальности – c непредсказуемыми отключениями света и закрытыми во время воздушных тревог судами. Кроме того, юристы также сталкиваются с рядом других проблем, обусловленных еще довоенными недостатками правовой системы.
"Страна" опросила адвокатов и выяснила, как изменилась их работа во время войны: какие дела они сейчас ведут, как трансформируется портрет их подзащитных, кто страдает от недостатка клиентов, а у кого из адвокатов сейчас, наоборот, больше работы, чем до войны.
Коллаборанты и госизменники
Во время войны появилась новая категория дел – связанных с преступлениями против государства.
"Появилось большое количество дел, которые связанны с коллаборационизмом и государственной изменой", - говорит "Стране" адвокат Ростислав Кравец.
Впрочем, по его мнению, большая часть таких производств не имеет под собой юридических перспектив.
"Конкретный пример: военнослужащий не смог прибыть в воинскую часть, так как оказался на оккупированной территории. В ГБР считают, что это неявка в воинскую часть, а тот факт, что он попал в плен, находясь в оккупированном селе, — это государственная измена. Абсурд", - рассказывает Кравец.
Адвокат сообщает, что большая часть таких дел разваливается в суде, так как основана на слабой доказательной базе – показаниях свидетелей, которые нередко еще и противоречат друг другу. Доказательств же, касающихся непосредственно государственной измены, просто нет.
"В случае с коллаборационизмом (оказанием помощи российским солдатам на временно оккупированной территории), все доказательства базируются на словах очевидцев. Это напоминает ссору двух соседей: мол, сейчас я наговорю на тебя и таким образом отомщу за давнюю обиду. Пишут и о предоставлении собственного жилья оккупантам. Хотел бы посмотреть, что было бы, если бы человек не разрешил бы им там разместиться под дулом автомата. Или, например, донос: "Готовила еду оккупантам", разве это считается преступлением?" - говорит Кравец.
Адвоката Семена Ханина тревожит, что дела против коллаборантов в военное время поставили на поток. Нередки ситуации, когда подозрения против предполагаемого предателя оказываются беспочвенными. В каком-то смысле обвинения в коллаборационизме стали "модными", а потому увеличивают риск злоупотреблений, предупреждает Ханин.
"Оседлали тему и штампуют: санкцию на обыск, санкцию на изъятие – естественно, суд ее предоставит. И некоторые правоохранители, увы, набивают себе на этой святой теме карманы или используют обвинения в коллаборационизме, чтобы просто отобрать бизнес. Считаю, этим фактам нужно давать отдельную оценку", - говорит Семен Ханин.
По словам адвоката Евгения Солодко, помимо коллаборационизма особой популярностью у правоохранителей сейчас пользуются статья 255 УК (Создание, руководство преступным сообществом или преступной организацией — Ред.).
"Формирование преступной организации всегда очень тяжело доказать в суде. Но тем не менее эти дела сейчас в тренде", — сказал адвокат.
Российские военнопленные
Отдельная категория дел, обусловленная военным временем, – защита российских военнопленных. Однако адвокаты, имеющие частную практику, в большинстве случаев отказываются от подобной работы по моральным причинам.
Семен Ханин говорит, что не знает ни одной частной фирмы в Украине, согласившейся защищать российского пленного. Более того - Ханин считает, что военнопленные, которые не идут на обмен, могут и вовсе обойтись и без адвоката.
"Пленных условно можно поделить на две группы: пленные, которых оставляют в живых с целью обмена на наших, и другие, которые совершили некие особо тяжкие преступления, и их не обменивают из принципа. Я считаю, что в процессах над такими пленными не должно быть адвоката. А сейчас они вынуждены быть. Пленным предоставляют бесплатного адвоката, если никто не приходит. Нас закон обязывает. А бесплатный адвокат вынужден как врач, защищать такого пленного", - объясняет Ханин.
Адвокат считает, что следует на уровне закона, кодекса и Конституции убрать адвоката в делах против военнопленных.
Однако нельзя отрицать и высокой вероятности того, что, если подобная практика будет применена в Украине, государство забросают исками в ЕСПЧ (Европейский суд по правам человека).
По словам Евгения Солодко, в интересах Украины предоставлять российским пленным эффективную защиту, чтобы в дальнейшем Украина не была вынуждена выплачивать семьям военнопленных огромные компенсации в случае проигрыша дел в ЕСПЧ.
"Чтобы мы не уподоблялись России даже в таком тонком деле, как защита военнопленных, которые предстают перед судами нашей страны, - у них должна быть эффективная защита. ЕСПЧ квалифицирует неэффективную защиту как нарушение прав человека. Если мы уже на входе в НАТО и Европу, то вопрос права — один из столпов демократии. Мы должны неукоснительно соблюдать права военнопленных, чтобы никто, а особенно враг, не мог нас обвинить в их нарушении", — убежден адвокат.
Коррупционеры
Адвокаты, специализирующиеся на уголовной практике, во время войны загружены работой. Причина тому – небывалая активность антикоррупционных органов, которые в последние месяцы выписывают одно подозрение в незаконном обогащении за другим.
Адвокат Александр Лысак в комментарии "Стране" сообщил, что, учитывая энергичность НАБУ и САП, в ближайшее время у адвокатов по антикоррупционной линии дел будет еще больше.
"Дел у нас очень много, наша компания загружена по максимуму. В основном мы ведем дела с коррупционной составляющей. В связи с тем что мы востребованы как компания, мы не можем всем предоставить свои услуги, поэтому приходится выбирать с учетом нагрузки", — говорит Лысак.
По мнению Семена Ханина, зачастую подозрения в коррупции напоминают охоту на ведьм.
"Бороться с коррупцией надо, безусловно, но не создавать преступления. А у антикоррупционных органов существует подленькая система провокаций с помощью своих "агентов". Нередко обвинения в коррупции – продукт провокации взятки со стороны агентов НАБУ. То есть и режиссер, и актер, и судья в одном обличие – такой человек-оркестр. Не может быть критерием оценки правоохранителей количество уголовных производств. Из-за этого и получается, что они начинают создавать эти дела там, где без них можно обойтись. Это далеко от европейских стандартов. Как не разгул коррупции, так разгул целесообразности. НАБУ и САП создают условия, чтобы человек попался в их сети. Это не про право", - анализирует Семен Ханин.
Возмещение ущерба и премии военным
Украинским адвокатам уже сейчас поступают запросы на правовую помощь для обращения в ЕСПЧ – таким образом те, чье имущество пострадало от военных действий, хотят добиться возмещения ущерба. Хоть, как предупреждает Кравец, это процесс долгий и непростой.
"Практика ЕСПЧ существенно увеличилась, но в большинстве дел мы не прошли все суды на национальном уровне, соответственно "взрыв" в прогрессе судебных дел в ЕСПЧ будет приблизительно через год", - прогнозирует Алексей Шевчук.
Его адвокатское объединение также представляет потерпевших в делах по возмещению убытков вследствие порчи имущества из-за военных действий.
"Целая категория дел связанна с возмещением убытков. Например, мы разрабатываем целую концепцию в пределах Орхуской конвенции по возмещению убытков, причиненных экологии. Та же Кинбурнская коса, национальные заповедники, заказники и т.д.", - рассказывает Алексей Шевчук.
Также большое количество дел связано с военнослужащими: есть процессы по компенсации семьям погибших, по компенсациям военнослужащим, которые получили травмы на фронте, по вопросам надлежащего оформления и увольнения военнослужащих. А также в "Barristers" ведут практику по сопровождению обмена пленными.
"Целая категория новых дел - невыплата доплат военным. Например, есть случаи отказа от исполнения боевых задач в связи с ненадлежащим физическим или морально-психологическим состоянием. Командир за это лишает доплат в 30 тысяч гривен. В реестре судебных решений уже есть подобные случаи", - рассказывает о случаях из своей практики Ростислав Кравец.
Алексей Шевчук добавляет, что в данный момент рассматривается большое количество дел, связанных с функционированием благотворительных фондов, сопровождением грузов, которые классифицируются как гуманитарная помощь, и решение споров, связанных с таможней.
Разводы и домашнее насилие
Во время войны по-прежнему нанимают адвокатов для решения бытовых и семейных споров.
"Появилось много дел, связанных с разводом, выплатой алиментов. Также часто обращаются за помощью с принятием наследства. Появились дела о домашнем насилии. Кстати, обращаются как женщины, так и мужчины – с жалобами на психологическое и физическое насилие", - рассказывает Ростислав Кравец.
Семен Ханин подтверждает, что разводов стало больше во время войны, однако настоящий бум распада семейных пар еще впереди.
"Шквала разводов пока нет, но их точно станет больше. Это только кажется, что жена может жить в Польше с детьми полгода, а муж здесь, и они будут, как Ромео и Джульетта, друг друга любить. С профессиональным цинизмом отмечу, что чаще всего это заканчивается разводом", - отмечает адвокат.
По его словам, большую роль в увеличении количества разводов играют бытовые проблемы и финансовые сложности на фоне падения экономики и продолжающихся военных действий. А если речь идет о паре, где женщина уехала за границу, спасаясь от войны, а мужчина остался в Украине, чаще всего причиной развода становится адюльтер.
"Абстрактный мужчина, отправивший жену за границу, думает: разочек схожу "налево", а потихоньку отношения завязываются, и через полгода у него уже по факту две семьи. И хорошего выхода нет из этой ситуации. Это, к сожалению, одно из последствий войны: рашисты разрушают не только инфраструктуру, но и семьи", - подчеркивает Семен Ханин.
В то же время, по словам Ростислава Кравца, дел по банковским кредитам стало гораздо меньше. В связи с тем что не работает земельный кадастр, приостановили дела, связанные с разделом земельных участков.
"Корпоративных споров тоже стало меньше. Видимо, рейдерить нечего или боятся", - отмечает адвокат.
Заседания онлайн, суды закрыты при воздушной тревоге
Помимо тематики дел, которыми загружают адвокатов в военное время, изменилась и работа судов.
Так, заседания все чаще начали проводить онлайн из-за того, что кто-то из участников процесса находится за границей или по каким-то причинам не может добраться в зал заседаний.
"Большое количество дел перешло в онлайн-формат – заседания проходят в формате видеоконференции. Если кто-то не может принять участие, пишут соответствующее ходатайство. Приходится подстраиваться под новые военные реалии", — говорит Евгений Солодко.
Помимо этого, суды загружены, так как перенимают на себя функции и дела тех судов, которые оказались на временно оккупированных территориях.
Мешает полноценному рассмотрению дел и то, что большинство судов прекращает работать во время воздушной тревоги. В таком случае чаще всего заседания переносятся. Таким образом по многим делам судебный процесс растягивается.
"То, как работают сейчас суды, – это боль всех адвокатов и самих судов. Большинство приостанавливает свою работу во время воздушной тревоги, а также из-за отключения электричества. Но единого подхода нет: кто-то говорит, мол, сидите и ждите, а кто-то сообщает, что заседание перенесут. Конечно, это накладывает большой отпечаток на сроки рассмотрения дела, а отсутствие света банально не позволяет распечатать процессуальный документ", - говорит Ростислав Кравец.
Клиент обнищал
Главное, на что обращает внимание адвокат Семен Ханин, комментируя тенденции в судебной практике во время войны, – тот факт, что дел в принципе стало меньше.
"Меньше стало дел, потому что в стране тяжелая экономическая ситуация. У людей просто нет денег. Даже если им нужна правовая помощь, они не обращаются к адвокатам – не на что их нанять. Многим не хватает на еду, многие потеряли работу и не могут ее найти", - говорит Семен Ханин.
Ростислав Кравец, который специализируется на защите физических лиц, подтверждает, что обнищание населения прямо сказывается на количестве работы и заработке адвокатов.
"Количество платежеспособных клиентов и так было невысокое из-за карантина, а в связи с военным положением все стало еще сложнее. У нашего объединения в день бывает по 10 заседаний, а когда некоторые судьи считают, что 1000 грн за судебное заседание – это много адвокаты берут, и не компенсируют эти затраты клиентам, то конечно, возникают вопросы: сколько должно пройти заседаний, чтобы адвокатское объединение смогло хотя бы заплатить зарплаты и налоги. Уплата налогов – это то, что адвокаты кроме бесплатной помощи военным и их семьям могут сделать для победы", - отмечает Кравец.
Лучше обстоят дела у фирм, которые сопровождают корпоративных клиентов.
"Рынок "лег" почти на 70%. Все адвокатские фирмы, которые сидели на госзаказах, исчезли, потому что госзаказов нет. Или они заморозили активность. Сейчас выживают только те фирмы, которые являются классическими представителями адвокатуры - они сами ищут клиентов. Я думаю, что в ближайшее время рынок изменится кардинально, и останется приблизительно 10 компаний, которым удастся выжить", - отмечает Алексей Шевчук.
